Неточные совпадения
Ни минуты не думая, Анна села с
письмом Бетси к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала, и Бетси,
вернувшись, при ней отдала
письмо.
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось
вернуться назад и послать ему
письмо, чтобы он приехал к ней, или самой ехать к нему. Но ни того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как в комнату вошел лакей с
письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и
вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
Сам Венден,
вернувшись из присутствия, услыхал звонок и какие-то голоса, вышел и, увидав пьяных офицеров с
письмом, вытолкал их.
Письмо было от Анны. Еще прежде чем он прочел
письмо, он уже знал его содержание. Предполагая, что выборы кончатся в пять дней, он обещал
вернуться в пятницу. Нынче была суббота, и он знал, что содержанием
письма были упреки в том, что он не
вернулся во-время.
Письмо, которое он послал вчера вечером, вероятно, не дошло еще.
Утром, полубольной, сходил на почту, получил там пакет
писем из Берлина,
вернулся в отель и, вскрыв пакет, нашел в нем среди
писем и документов маленький и легкий конверт, надписанный почерком Марины.
Несмотря на неудачу в тюрьме, Нехлюдов всё в том же бодром, возбужденно-деятельном настроении поехал в канцелярию губернатора узнать, не получена ли там бумага о помиловании Масловой. Бумаги не было, и потому Нехлюдов,
вернувшись в гостиницу, поспешил тотчас же, не откладывая, написать об этом Селенину и адвокату. Окончив
письма, он взглянул на часы; было уже время ехать на обед к генералу.
Едва лишь старушка
вернулась домой, как ей тотчас же передали уже ожидавшее ее
письмо из Сибири.
Когда Марья Алексевна, услышав, что дочь отправляется по дороге к Невскому, сказала, что идет вместе с нею, Верочка
вернулась в свою комнату и взяла
письмо: ей показалось, что лучше, честнее будет, если она сама в лицо скажет матери — ведь драться на улице мать не станет же? только надобно, когда будешь говорить, несколько подальше от нее остановиться, поскорее садиться на извозчика и ехать, чтоб она не успела схватить за рукав.
— К вам есть
письмо у хозяйки. — Служанка пошла наверх и
вернулась с
письмом. — Вот-с, извольте.
Однажды,
вернувшись из заседания, отец рассказал матери, что один из «подозрительных» пришел еще до начала заседания и, бросив на стол только что полученное
письмо, сказал с отчаянием...
В первый момент доктор хотел показать
письмо жене и потребовать от нее объяснений. Он делал несколько попыток в этом направлении и даже приходил с
письмом в руке в комнату жены. Но достаточно было Прасковье Ивановне взглянуть на него, как докторская храбрость разлеталась дымом.
Письмо начинало казаться ему возмутительною нелепостью, которой он не имел права беспокоить жену. Впрочем, Прасковья Ивановна сама вывела его из недоумения.
Вернувшись как-то из клуба, она вызывающе проговорила...
Он
вернулся, наконец, в Париж, остановился в гостинице и послал Варваре Павловне записку г-на Эрнеста с следующим
письмом...
Маланья Сергеевна с горя начала в своих
письмах умолять Ивана Петровича, чтобы он
вернулся поскорее; сам Петр Андреич желал видеть своего сына; но он все только отписывался, благодарил отца за жену, за присылаемые деньги, обещал приехать вскоре — и не ехал.
Вернувшись из церкви, где ее видел Лаврецкий, она тщательнее обыкновенного привела все у себя в порядок, отовсюду смела пыль, пересмотрела и перевязала ленточками все свои тетради и
письма приятельниц, заперла все ящики, полила цветы и коснулась рукою каждого цветка.
Тогда же попросил он в
письме Глафиру Петровну
вернуться в Лаврики и отправил на ее имя доверенность; Глафира Петровна в Лаврики не
вернулась и сама припечатала в газетах об уничтожении доверенности, что было совершенно излишне.
Крестный твой поехал в Омск, там выдаст замуж Поленьку, которая у них воспитывалась, за Менделеева, брата жены его, молодого человека, служащего в Главном управлении Западной Сибири. Устроит молодых и зимой
вернется в Покровский уезд, где купил маленькое именье. Я все это знаю из его
письма — опять с ним разъехались ночью под Владимиром. Как не судьба свидеться!
Но она не забыла. Каждый день по нескольку раз она открывала заветную шкатулку, перечитывала деревянное
письмо, комментировала каждое слово, усиливаясь что-нибудь выжать. Может быть, он чем-нибудь связан? может быть, эта связь вдруг порвется, и он
вернется к ней? ведь он ее любит… иначе зачем же было говорить? Словом сказать, она только этим
письмом и жила.
Вернувшись к себе в комнату, Санин нашел на столе
письмо от Джеммы. Он мгновенно… испугался — и тотчас же обрадовался, чтобы поскорей замаскировать перед самим собою свой испуг. Оно состояло из нескольких строк. Она радовалась благополучному «началу дела», советовала ему быть терпеливым и прибавила, что все в доме здоровы и заранее радуются его возвращению. Санин нашел это
письмо довольно сухим — однако взял перо, бумагу… и все бросил. «Что писать?! Завтра сам
вернусь… пора, пора!»
Я
вернулся в Москву из поездки по холерным местам и сдал в «Русские ведомости» «
Письмо с Дона», фельетона на три, которое произвело впечатление на В.М. Соболевского и М.А. Саблина, прочитавших его при мне. Но еще более сильное впечатление произвели на меня после прочтения моего описания слова Василия Михайловича...
И еще, наконец, пришло третье и последнее
письмо, которым Ахилла извещал, что скоро
вернется домой, и вслед за тем в один сумрачный серый вечер он предстал пред Туберозова внезапно, как радостный вестник.
Когда почтмейстерша чрез минуту обратно
вернулась, Термосесов стоял у окна и бил себя по спине фуражкой. Почтмейстерша осмотрелась; заперла на ключ дверь и, молча вынув из кармана
письмо, подала его Термосесову.
Так и осталось в
письме, но Петрухе не суждено было получить ни это известие о том, что жена его ушла из дома, ни рубля, ни последних слов матери.
Письмо это и деньги
вернулись назад с известием, что Петруха убит на войне, «защищая царя, отечество и веру православную». Так написал военный писарь.
Вернувшись домой, к Грушиной, сочинили и
письмо от княгини. Когда, через два дня,
письмо было готово, его надушили шипром. Остальные конверты и бумагу сожгли, чтобы не осталось улик.
Он не мог, не возбуждая подозрения, оставаться у Берсенева, и потому вот на чем они с Еленой порешили: Инсаров должен был
вернуться в Москву и приехать к ним в гости раза два до осени; с своей стороны, она обещалась писать ему
письма и, если будет можно, назначить ему свидание где-нибудь около Кунцова.
Он никуда не собирался до обеда в этот день и намеревался писать давно откладывавшиеся
письма; но почему-то жалко было ему оставить свое местечко на крыльце и, как в тюрьму, не хотелось
вернуться в хату.
Осенью, когда я с дачи
вернулся в гостеприимные недра «Федосьиных покровов», на мое имя было получено толстое
письмо с заграничным штемпелем. Это было первое заграничное
письмо для меня, и я сейчас же узнал руку Пепки. Мое сердце невольно забилось, когда я разрывал конверт. Как хотите, а в молодые годы узы дружбы составляют все. Мелким почерком Пепки было написано целых пять листов.
— Кланяется дедушка… дядя Федя скоро умрет, дядя Костя прислал
письмо из Америки и велит вам кланяться. Он соскучился на выставке и скоро
вернется. А дядя Алеша хочет есть.
— Ты поедешь на Знаменскую и отдашь это
письмо Зинаиде Федоровне Красновской в собственные руки. Но сначала спроси у швейцара, не
вернулся ли муж, то есть господин Красновский. Если он
вернулся, то
письма не отдавай и поезжай назад. Постой!.. В случае если она спросит, есть ли кто-нибудь у меня, то ты скажешь ей, что с восьми часов у меня сидят два каких-то господина и что-то пишут.
Он пошел в кабинет и через минуту
вернулся с
письмом. Я поблагодарил и вышел.
Но дела было столько, что некогда было подумать, и я только вечером,
вернувшись на квартиру, перечел
письмо.
Я отдал
письмо, попрощался, избегая ее расспросов, и
вернулся к себе.
На третий день я подозвал Тита и попросил его принести из почтового отделения лежащее там
письмо на мое имя. Он сходил, но,
вернувшись, сказал, что
письма ему не выдали, так как нужна доверенность. Еще через день после короткого разговора, не имевшего никакого отношения к «философии», я сказал...
Вернувшись домой, тотчас после встречи с Лежневым, Рудин заперся в своей комнате и написал два
письма: одно — к Волынцеву (оно уже известно читателям) и другое — к Наталье.
Что же вам еще сказать? Потом я, когда уже
вернулся домой, получал от нее
письма.
Письма умные, теплые, интересные; она не жаловалась, но я чувствовал, что она глубоко несчастна; что ни строчка, то больной, натянутый нерв. И воображение немного расстроено. Она подписывалась Чайкой. В «Русалке» мельник говорит, что он ворон, так она в
письмах все повторяла, что она чайка. Теперь она здесь.
В это время барон ушел к себе в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное
письмо к своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и,
вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились на почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие дороги глубокими ухабами. В Киеве мы поместились в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была комната, предназначавшаяся для Васи.
Чтение этой тетради до того меня смутило, впечатление, произведенное посещением Сусанны, было так велико, что я не мог уснуть всю ночь и рано поутру послал с эстафетой к Фустову
письмо, в котором заклинал его
вернуться как можно скорее в Москву, так как его отсутствие могло иметь самые тяжелые последствия.
Достав фонарь, я пошел осмотреть избу кругом — никаких следов, только один лес глухо шумел под напором ветра да где-то дико вскрикивал филин;
вернувшись в комнату, я нашел Александру Васильевну в передней избе, она стояла у письменного стола и, обернувшись ко мне, указала рукой на листик почтовой бумаги, на котором было начато
письмо.
Лиза. Скажите, что я прошу его все забыть, все забыть и
вернуться. Я бы могла просто послать
письмо. Но я знаю его: первое движение, как всегда, будет хорошее, но потом чье-нибудь влияние, и он раздумает и сделает не то, что хочет…
Лиза. Он у цыган. Я сама была там. Я была у крыльца. Хотела послать
письмо, потом раздумала и решила просить вас… адрес вот. Ну, так скажите ему, чтобы он
вернулся, что ничего не было, что все забыто. Сделайте это из любви к нему и дружбы к нам.
Вернувшись домой поздно вечером, она, не переодеваясь, села в гостиной сочинять
письмо.
Кистер сложил и запечатал
письмо, встал, подошел к окну, выкурил трубку, подумал немного и
вернулся к столу. Он достал небольшой листок почтовой бумаги, тщательно обмакнул перо в чернила, но долго не начинал писать, хмурил брови, поднимал глаза к потолку, кусал конец пера… Наконец, он решился — и в течение четверти часа сочинил следующее послание...
Моего унижения было недостаточно, и она еще по ночам, развалившись, как тигрица, не укрытая, — ей всегда бывало жарко, — читала
письма, которые присылал ей Лубков; он умолял ее
вернуться в Россию, иначе клялся обокрасть кого-нибудь или убить, чтобы только добыть денег и приехать к ней.
И, досадуя, что он не объяснился еще с Манюсей и что ему не с кем теперь поговорить о своей любви, он пошел к себе в кабинет и лег на диван. В кабинете было темно и тихо. Лежа и глядя в потемки, Никитин стал почему-то думать о том, как через два или три года он поедет зачем-нибудь в Петербург, как Манюся будет провожать его на вокзал и плакать; в Петербурге он получит от нее длинное
письмо, в котором она будет умолять его скорее
вернуться домой. И он напишет ей… Свое
письмо начнет так: «Милая моя крыса…»
Ждали, что приедет муж. Но пришло от него
письмо, в котором он извещал, что у него разболелись глаза, и умолял жену поскорее
вернуться домой. Анна Сергеевна заторопилась.
Ольга Николаевна. Он не
вернется, Коля. Он прислал
письмо, что больше не хочет и что я могу идти куда глаза глядят. И денег за этот месяц он не прислал.
Кукин задержался в Москве и писал, что
вернется к святой, и в
письмах уже делал распоряжения насчет «Тиволи».
— Я, батюшка, пригласил вас по делу… — начал Кунин, откидываясь на спинку кресла. — На мою долю выпала приятная обязанность помочь вам в одном вашем полезном предприятии… Дело в том, что,
вернувшись из Петербурга, я нашел у себя на столе
письмо от предводителя. Егор Дмитриевич предлагает мне взять под свое попечительство церковно-приходскую школу, которая открывается у вас в Синькове. Я, батюшка, очень рад, всей душой… Даже больше: я с восторгом принимаю это предложение!
Он
вернулся назад, чтобы опустить
письма. Услышав, как они стукнулись о железное дно ящика, он еще плотнее запахнул теплую шубу и пошел дальше. И для того чтобы опять
вернуться к прежним отрадным мыслям о доме, о процентах, о сладости молитв, о людских грехах и о своей чистоте, он еще раз с чувством прошептал, растроганно покачивая головой...
11-го октября,
вернувшись поздно вечером домой, Хвалынцев нашел на столе у себя следующее
письмо...